До обеда Эллингтон успел разместиться в гостинице «Бостон, снять номер на втором этаже, поручить свою лошадь хромому конюху Фреду, с которым перекинулся парой слов, и запереться наверху. Питание в гостинице выходило дорогим, Джереми нужны были деньги еще для покупки участка, который мужчина так и не нашел, поэтому весь обед будущий золотоискатель благополучно проспал в своем номере.

Гостиница ему понравилась, несмотря на то, что носила название северного города. Нельзя сказать, что Джереми продолжал быть убежденным фанатиком, нельзя сказать, что он не мог достойно принимать поражение, - просто все его скитания так или иначе продвигались тем дальше, чем ближе чувствовалось влияние янки.

И вот лежал блуждающий странник на кровати, думал, как будет перебиваться игрой в карты до того, как найдет злополучный участок, помеченный на карте крестиком. Кстати, карта! И Джереми достал из-за пазухи заветный кожаный чехол, встал, подошел к столу, стоявшему под окном.

Потом, подумав, мужчина прошел к двери, повернул ключ в замке и вернулся обратно к столу.

- Эль мино дель оро де лас Колинас Неграс. – Задумчиво проговорил он.

Водя пальцем по изгибам нарисованной реки, Эллингтон понимал, что выхода у него два: либо получить каким-то образом доступ к современным картам окрестностей Кроубрука, либо самому тащиться в индейские священные земли. Самому? А если?..

- Жадность пирата сгубила. – Сказал сам себе Джереми, спрятал карту в чехол и вернул его в самое надежное место – за свою пазуху. Он выглянул в окно, посмотрел, как солнце клонилось к закату. В салун идти было еще рано, хотя возможность поговорить с мэром в спокойной обстановке прельщала больше, чем возможность поговорить с мэром среди ночного шума в зале. Мужчина обернулся к зеркалу, посмотрелся в него, погладил бороду. «Завтра надо подстричь». Потом поправил воротничок сорочки, разгладил свою серую куртку, вздохнул. В своем представлении Эллингтон никак не вязался с гостиницей «Бостон», этим аккуратным номером, чистыми простынями, порядком.

- Привыкай. – Строго сказал себе мужчина, посмотрев в собственные глаза.

И вышел из номера, взяв с собой единственный «Ремингтон».

По пути он встретил черную служанку, у которой узнал, что лучшее место для отдыха сейчас – гостиная, в которой собираются постояльцы. И прежде разговора с мэром Джереми решил с кем-нибудь поговорить более подробно о том, что и как происходит в Кроубруке.

Через две минуты он уже был в гостиной, осматриваясь и мягко улыбаясь.

Отредактировано Джереми Эллингтон (2013-03-09 16:07)

В гостиной была одна дама, и та, по-видимому, собиралась выходить. Чужакам нигде не доверяют, оно и понятно, хотя гостиницы издревле считались негласным прибежищем всех путешествующих, бродячих, скитающихся, и мужчина запоздало удивился, - про себя, - такому нерасполагающему взгляду. Но Эллингтона это не остановило – он приосанился и открыто улыбнулся.

- Доброго вам дня, мисс. – Поприветствовал Джереми девушку.

То ли дал знать о себе разговор в магазине припасов, то ли в подобной обстановке Эллингтон вспомнил лучшее, на что способен, но в его произношении сейчас явственно прослеживался великолепный южный акцент, свойственный салонам Чарльстона и Саванны. По одному только приветствию можно было подумать, что перед мисс Бейли по меньшей мере плантатор или соучредитель железнодорожной компании. Мужчина улыбнулся, прошел чуть вперед.

- Вы не против, если я составлю вам компанию? Мое имя – Джереми Хейворт Эллингтон, я недавно прибыл, пока еще обживаюсь, знакомлюсь с городом.

После короткого, но емкого рассказа о себе мужчина с тактом посмотрел на девушку, ожидая, что и она назовет себя и расскажет, чем занимается и что вынудило ее остановиться в гостиной. Естественно, Джереми продолжал думать, что мисс перед ним – это такой же гость в Кроубруке, как и он. И естественно, он не подозревал, что дама собралась покидать гостиную и возвращаться в свой магазин, поэтому в вежливой настойчивости своей Эллингтон был обаятелен, но недальновиден.

- Я буду безмерно благодарен, если вы, мисс, в меру возможностей сгладите мое невежество в плане местных… нравов и традиций. – Мужчина коротко встопорщил усы, - улыбнулся, - вспомнил, что самое главное невежество его было «сглажено» сегодня утром в виде медвежьего приветствия и встречи с индейцами. Тоже ведь... нравы и традиции.

«Они здесь что, все поголовно северянки?!»

Эллингтон глубоко вздохнул, набираясь терпения. Сначала в магазине припасов, потом здесь… Слишком высокая плотность янки на час прожитой жизни в Кроубруке. Кажется, владелица гостиной тоже была с севера, но та хоть не акцентировала на этом внимание.

- Составить компанию в беседе и общении. Может, присядем? – Все еще оставаясь вежливым, Эллингтон пригласил даму занять место на диване или в кресле.

- Да, гостиница на самом деле хорошая, что редкость в этих местах. А вы бывали в Бостоне? Я имею ввиду, настоящем… Мне приходилось бывать неподалеку, в Пенсильвании, знаете… - Джереми просто не мог удержать двусмысленный предостерегающий взгляд: мол, мы-то с вами понимаем, когда и почему южане бывали в Пенсильвании, и я об этом не забыл, и вам не позволю. – Живописные места. Люди отличные, добродушные, а самое главное – гостеприимные. – И Эллингтон снова улыбнулся.

И в этой улыбке уже скользил вызов и издевка.

Джереми подозревал, что хорошей и приятной беседы не получится, как бы красиво и по-салонному он не пытался бы изъясняться. Но сдаваться сразу, а тем более показывать, что приветливый вид и наличие манер – это напускное, мужчина не собирался. Или не хотел убеждаться в последнем сам?.. Эллингтон, стараясь подавить все свои старые, просаленные, ржавые и изъеденные временем чувства, попытался еще раз завести нормальное знакомство.

- Как давно вы остановились здесь, миссис Бейли?

Вот почему Джереми Хейворт Эллингтон не любил янки.

Гостеприимство и дружелюбие, на самом деле, были отличительной чертой всех дикси. Если вы приезжали к кому-либо в дом или на плантацию, вы вольны были оставаться там столько, сколько пожелаете. Край солнца и хлопка делал людей смелыми, храбрыми, задиристыми, улыбчивыми, добрыми, буйными, а край машин и коричневого кирпича делал людей мелочными, жадными, суетными, приземленными, надменными, лживыми. Янки любили деньги и умели их делать – и если первое можно считать за недостаток, то второе было их единственным достоинством. Янки лезли на территории индейцев, строили гостиницы, города, железные дороги, янки ни с чем и ни с кем не считались – так и жили, и вот почему отставной капитан армии Конфедерации их не любил и не мог жить в непосредственной близости с ними.

Ссоры на Юге происходили шумно и открыто – если человек не нравился тебе, ты не ядовито улыбался ему, а говорил открыто все, что было на уме. А теперь… Улыбка Эллингтона потухла, взгляд его прошелся по ее хорошей, опрятной одежде, и на мгновение зеленые глаза его потемнели, отзвуки бури промелькнули в них и тут же пропали.

- …Вы не знаете, часто ли старатели в горах беспокоят индейцев?

Отступать – бессмысленно и глупо; да и к тому же, совестно. Утром Джереми вышел против медведя, а теперь не может поставить на место зарвавшуюся северянку?.. Впрочем, вопрос он задал с надеждой убить двух зайцев: отвести тему от опасного поворота и понять, много ли миссис Бейли мыслила в городских делах и событиях в Кроубруке. Джереми сел на диван рядом с креслом, в котором расположилась девушка.

- …о родных местах. Вы же понимаете меня, мистер Эллингтон?

«Они здесь что, все поголовно издеваться вздумали?!»

Теперь мужчина посмотрел на нее с почти нескрываемым презрением. Момент с родными местами – это зря, честно. Конечно, миссис Бейли не ведала всей истории Джереми, и все же, все же, все же. Что она, двадцатилетняя северянка, которая приехала на Фронтир вместе со своим мужем, могла знать о родных местах? Что она, ухоженная, хорошо одетая, могла знать о тоске по дому? Что она, знающая о войне только понаслышке, могла понимать в…

- Да, я понимаю вас, миссис Бейли. Я тоже вспоминаю родные места. Только жаль, что после того, как в них пришли ваши земляки под командованием Шермана, от них ничего не осталось.

И Джереми спокойно, вдумчиво улыбнулся.

«Яд, желчь и горечь оставим женщинам, это не наши методы».

Перед глазами стали было всплывать остовы сожженного дома, плачущая негритянка, которая сбивчиво рассказывала о смерти матери, но Джереми усилием воли приковал взгляд к лицу миссис Бейли. И неизвестно, какое из видений было сейчас для него лучше.

Конфликт угас в своем зачатке.

Но последствия его остались.

Так, допустим, Эллингтон еще больше укоренился в неприятии северян. Так, допустим, Джереми вместо хорошей беседы получил гадкий осадок на сердце, пепел в чувствах и нежелание продолжать общение. Так, допустим, больше всего ему сейчас хотелось встать и уйти, напиться, поиграть в карты, зайти в бордель, а не сидеть здесь, в приличной гостиной приличной гостиницы «Бостон», и не разговаривать с этой миловидной, ухоженной северянкой о весах Господа Бога.

- Наоборот? Интересно… А какие вообще работники нужны городу? Вы не слышали, может быть, шериф искал помощников?

«Ладно, остыли, оставили, забыли».

Мужчина специально не встречался взглядом с миссис Бейли. Не хотел. И реплику насчет весов справедливости Эллингтон оставил для комментария – ей-ей, если сейчас он вступит с ней в теологический спор, то точно потеряет терпение, нахамит, обзовет и…

Как всегда, северянка страдала типичной для женщин болезнью – преувеличением и выдумыванием. Джереми посмотрел на нее только единожды, спустя значительную паузу, и во взгляде явственно читалось это невысказанное: «Да оставьте вы во имя того же Бога! Кто говорил о тяжести потерь? Кто собирался их измерять? Просто не стоило задираться, и не было бы ответа».

Странно, но эта не выплеснутая, невысказанная злоба сидела внутри и начала подтачивать Эллингтона, шаг за шагом, орган за органом, мысль за мыслью. Интерьер гостиницы, который вначале мужчина считал милым и комфортным, начинал раздражать его, и он с удовольствием вернулся бы в горы, в прерию, в салун, только бы его потертая куртка перестала смотреться бедно и серо на окружающем фоне. Хотелось выпить, но за виски брали дорого; хотелось поесть, но за еду брали еще дороже, и дорога мистеру Эллингтону была одна – в салун, которым заправлял мэр Кроубрука, возможно (хотя теперь Джереми был убежден в этом еще сильнее) тоже северянин.

Эллингтон закинул ногу на ногу и пожалел, что не имел с собой сигар.

Второй раз за день Джереми говорили про шерифа. Про себя он мог только нахмуриться такому положению вещей: что это было, проявление заботы, желание сразу познакомить чужака с представителем закона и предостеречь от грязных делишек, или просто случайность? Так или иначе, Эллингтон чувствовал, что с законником все равно надо будет познакомиться в ближайшие дни. Или часы?..

«Господь, пусть он не будет янки! Иисус, молю тебя, милостивый Боже…»

- Благодарю вас. Непременно встречусь с ним и поговорю.

Отправляться в салун все равно было рано, и Эллингтону казалось, что уйди он сейчас, миссис Бейли возомнит, что мнимое поле боя осталось за ней. Нет, расположиться надо с удобством, да, и обязательно вытравить из собственного взгляда агрессивность и недружелюбие.

- Вы не расскажете, чем в Кроубруке занимаетесь вы?

Джереми спокойно посмотрел на девушку, и нельзя было и предположить, что этот джентльмен, пусть и в дорожном своем костюме, мог как-то злиться или проявлять нетерпимость по отношению к даме.

Как давно не получалось сидеть на таком диване, в такой комнате, с такой леди. Эллингтон внезапно осознал, что все неудобство, которое он испытывал, вызвано одним только желание лучшей, прежней, светлой жизни, а не бесконечными мытарствами и скитаниями. Мужчина понял, что совершенно, совершенно не отказался и сам от приличного костюма (почему-то ему виделся фиолетовый пиджак и шейный галстук), от приличных сигар, от собственного дома.

Не сказать, что Джереми не думал обо всем это раньше, но раньше он думал обо всем это реже. И мужчина, оставаясь спокоен внешне, внутренне пытался осознать, чем вызваны эти размышления: близостью возможного богатства или прямой физической необходимостью?..

Джереми тактично выждал, пока женщины закончат говорить, а потом поочередно ответил на два вопроса:

- Я надеюсь, что никогда не задам страшных вопросов и непременно загляну в магазин готового платья, чтобы выбрать отличную мужскую рубашку.

- Предпочту чай, спасибо.

«Вот, и северянки могут быть милыми, когда разговор не о политике и… и местных нравах».

Мужчина в ожидании миссис Марвин не стал садиться (благо, миссис Бейли еще не ушла), а прошелся по гостиной, несколько раз заглянул в окна, чтобы посмотреть на улицу. Тишина здесь его тяготила, и опять нахлынуло это чувство неудобства, и Джереми обернулся к миссис Бейли, чтобы спросить:

- А насколько удачливы поиски старателей в горах? Идут разговоры о больших жилах, месторождениях? До меня долетали только слухи и ни одного достоверного факта.

Естественно, что Эллингтон с пригретой испанской картой на груди переживал, как бы его золотую жилу уже не открыли, и не использовали в обогащение кто-нибудь другой, более удачливый, более расторопный. Нужно было очень много всего перепроверить, переспросить, переузнать, и Джереми использовал все имеющиеся средства.

Даже портниху из Бостона.